В российских телекоммуникациях вал новостей и событий. Регулятор начинает печь, как блины, документы, определяющие правила игры в отрасли. Со дня на день президент может подписать указ, разрешающий приватизировать телекоммуникационный гигант “Связьинвест”. Монополисту дальней связи “Ростелекому” уже подыскали будущих конкурентов. Второго по величине сотового оператора “ВымпелКом” завалили налоговыми проверками, а суды нескольких стран никак не рассудят акционеров “МегаФона”. Министр информационных технологий и связи Леонид Рейман поделился с “Ведомостями” своими мнениями и прогнозами относительно этих и других событий.

- Как вы думаете, когда будет подписан указ о выходе “Связьинвеста” из списка стратегических предприятий и внесении в план приватизации?

- Он поступил в правительство из Минэкономразвития в позапрошлую среду. Если аппарат не торопить, они месяц могут там его держать. Документов много, а регламент это позволяет.

- Приватизация “Связьинвеста” будоражит рынок. Как она повлияет в дальнейшем на отрасль?

- Оснований для волнения, по-моему, нет. Приватизация “Связьинвеста” только улучшит рыночную обстановку, так как сегодня холдинг является не совсем рыночным субъектом. Рынок хорошо и достаточно сбалансированно развивается. Я уверен, что и после приватизации компании он не только ничего не потеряет, но и приобретет еще более устойчивую динамику.

- Но актуально ли сейчас вообще отдавать такую монополию, как “Связьинвест”, в частные руки?

- “Связьинвест” уже нельзя считать монополистом. Например, в Москве и Санкт-Петербурге активно развиваются крупные альтернативные компании, и даже в фиксированной связи они занимают достаточно большую долю рынка. По сути дела, сотовые компании сегодня предоставляют точно такую же услугу, как и компании фиксированной связи. Поэтому речь нужно вести даже не о конкуренции между компаниями, не важно, сотовые они или нет, а о конкуренции услуг. Я очень надеюсь, что приватизация “Связьинвеста” приведет к снижению цен и повышению качества услуг.

- Насколько в итоге могут снизиться цены?

- В краткосрочной перспективе тарифы на дальнюю связь могут снизиться на 40%, а дальше, возможно, и еще больше. Но это экспертная оценка.

- Могут ли возникнуть какие-то ограничения по участию в приватизации “Связьинвеста”?

- Не мы организуем приватизацию компании. Мы, как отраслевое министерство, участвовали в дискуссиях в составе рабочей группы. С моей точки зрения, процесс приватизации должен происходить абсолютно открыто и прозрачно. И к нему должны допускаться все желающие без ограничения.

- Как, по-вашему, будет выглядеть новый собственник?

- Это вопрос сложный. Разговоров много, но формально пока никто заявок не подавал, аукцион не объявлен. Вроде бы и в России, и за рубежом есть желающие. Один европейский банк какое-то время назад высказывал свою заинтересованность. Но мне кажется, что число участников определится чуть позже. Наверное, это все-таки будут консорциумы из стратегических инвесторов плюс финансовые институты, которые помогут с финансированием.

- Вы тут недавно цену пакета назвали почти вдвое ниже рыночной - $1,2-1,5 млрд.

- Да. Был у меня такой неудачный опыт. Я попытался пофантазировать, а меня потом некорректно процитировали. Все восемь компаний “Связьинвеста” сегодня котируются на бирже, поэтому определить текущую стоимость холдинга нетрудно. Она и должна быть ориентиром для определения стартовой цены пакета на аукционе. А что в итоге получится, зависит от интереса инвесторов. Последние события в странах СНГ показывают, что, например, сотовых операторов российские компании скупают со значительной переоценкой. Верхнего потолка не существует.

- Аналитики предполагают, что после приватизации “Связьинвеста” новым собственником станет консорциум, который захочет расформировать “Связьинвест” и разделить операторов между участниками. Как вы относитесь к такой идее?

- Это хорошая идея, я бы ее поддержал. Но окончательное решение будет за собственником. Мы с самого начала объединяли региональные компании “Связьинвеста” в межрегиональные, используя так называемую американскую модель. Подобным образом в 1970-е гг. была демонополизирована американская компания AT&T. Потом эта модель была довольно успешно применена бразильцами в 1996 г. Я думаю, для России сегодня она более выигрышная, чем классическая европейская модель.

- Что в этом случае будет с “золотой акцией”?

- Она размножится на каждого оператора. Ведь “золотая акция” - это не бумага, а способ влияния на ситуацию. Она необходима, поскольку “Связьинвест” - структурообразующее предприятие, очень важное с точки зрения национальной безопасности. Понятно, что государство хочет оставить за собой влияние на компанию. В разных странах существуют разные механизмы такого влияния. Скажем, в Англии это “золотая акция”, а в Америке - определенные ограничения, прописанные в уставе компании.

- А что будет с “Ростелекомом”?

- “Ростелеком” будет по-прежнему заниматься транзитным трафиком, постепенно превращаясь в универсального оператора.

- А какой может быть его судьба в случае расформирования “Связьинвеста”? Он достанется кому-то из участников консорциума?

- Здесь я бы поостерегся строить какие-то прогнозы. Потому что, даже если участники консорциума захотят идти по этому сценарию, это не значит, что они разделят компанию между собой, они могут остаться акционерами во всех компаниях.

- Есть мнение, что альтернативные операторы могут существенно потерять в доходах после введения новых правил взаимодействия сетей?

- Я не очень понимаю, откуда исходит опасность. Для операторов, которые занимаются так называемым серым или черным трафиком, возникает возможность это все легализировать. У тех, у кого есть лицензии, ничего не поменяется. Чтобы предоставлять услуги междугородной связи, надо быть оператором дальней связи. Вот компания Golden Telecom предоставляет сегодня по факту услуги дальней связи из одного региона в другой.

- А IP-компании боятся, что им не будет места на рынке…

- Существует неясность с операторами, которые занимаются IP-телефонией, потому что их нынешнее позиционирование требует от них значительных усилий, для того чтобы перейти в разряд транзитных операторов. Мы собираемся с ними встречаться и будем стараться их поддержать, чтобы они могли продолжать свою деятельность.

- Но есть, например, небольшие альтернативные операторы, которые предоставляют услуги междугородной связи, соединив сетями Рязанскую и Московскую области?

- Если у них есть сеть в этих областях, то они и дальше смогут пропускать этот трафик между своими сетями. А если они занимались пропуском трафика через регионы, в которых у них нет сетей, то они и раньше не имели права этого делать. В этом случае их доход был незаконным, и они его потеряют.

- При появлении в скором времени нескольких операторов дальней связи что будет с “восьмеркой”, к которой привыкли все абоненты?

- Она останется как универсальный выход на межгород. Но пятилетняя программа развития отрасли связи предусматривает переход на “00” - это мировая система нумерации, а пока ее поделят между всеми операторами.

- Как абонент выберет себе оператора? За него это решит “Связьинвест”?

- Нет, абонент сможет заключить договор с любым оператором. Как только новые операторы получат лицензию, они должны будут послать свои предложения каждому абоненту по почте. Абонент может заключить договор с каким-то определенным оператором и пользоваться его услугами или оставить за собой постоянное право выбора, например, из четырех операторов, и тогда при наборе “8” ему надо будет набирать еще две цифры префикса для выхода на конкретного оператора. Это сложнее, но позволит абонентам регулировать свои бюджеты. Ведь каждый оператор дает какие-то дополнительные преимущества, скидки объемные или временные…

- Неужели будут перезаключаться договоры с каждым абонентом?!

- А что тут такого страшного? Мне кажется, вы недооцениваете наших абонентов. Почти 85 млн абонентов сотовой связи очень активно перезаключают договоры. А домашних телефонов у нас в 2,5 раза меньше.

- А поменять оператора потом будет сложно?

- В любой момент. Действует открытый договор.

- После долгих разбирательств, связанных со спором о праве собственности на акции “МегаФона”, выяснилось, что крупными российскими телекоммуникационными активами владеет иностранец Джеффри Гальмонд. Он много рассказывает о дружбе с вами, а также о вашем общем в прошлом бизнесе. На рынке ходят слухи, что активы Гальмонда отчасти и ваши. Что вы можете сказать об этом?

- Мы познакомились лет 20 назад, когда он приехал в Петербург. Он занимался бизнесом и юридической практикой одновременно. У него был офис в Петербурге и сейчас, по-моему, есть. Мы с ним вместе занимались разными проектами. Я тогда работал в “Петербургской телефонной сети”, занимался разными международными проектами и созданием первых совместных компаний. Потом, в конце 90-х гг., когда я уехал в Москву, сотрудничество переросло в человеческие отношения. Мы иногда, пару раз в год, встречаемся, иногда созваниваемся. Я считаю, что он очень хороший и порядочный человек, много хорошего сделал для России. А то, что сейчас вокруг какие-то разговоры идут… Наверное, есть заинтересованные в этом люди.

- Сейчас он скупает много важных активов в отрасли. Не видите ли вы опасность в том, что иностранец станет у нас монополистом?

- У нас невозможно скупить столько активов, чтобы стать монополистом. Нужно понимать, что есть и действует антимонопольное законодательство. С другой стороны, в стране существуют крупные компании с большим участием иностранного капитала. Например, “ВымпелКом”.

- Если сотовую связь в будущем будут контролировать иностранные владельцы, это хорошо для отрасли?

- Я считаю, что ничего страшного в этом нет. Необходимо развести вопросы об управлении рынком телекоммуникаций и задачи инвестирования. Просто государство должно эффективно, через законодательство, через лицензии, через ту же самую “золотую акцию” управлять этими компаниями. А наличие иностранных инвесторов позволяет легче выходить на фондовые рынки и привлекать инвестиции.

- Глава LV Finance Леонид Маевский недавно заявил, что представил в суд в Цюрихе по делу о “МегаФоне” дополнительные доказательства в причастности высокопоставленных чиновников Минсвязи к конфликту вокруг оператора. Вы можете это как-то прокомментировать?

- Не могу. Я документов таких не видел. И считаю, что никто из известных мне людей не участвовал в конфликте.

- Какое у вас личное отношение к корпоративному конфликту в “МегаФоне” и прогноз, чем там дело закончится?

- Если стороны не могут найти способы мирного разрешения конфликта, то скорее всего он может быть урегулирован только судом. Хотя разного рода конфликты - суды, налоговые разбирательства и сопряженные с ними не всегда корректные комментарии средств массовой информации - не идут на пользу никому. Любая склока бьет по инвестиционной привлекательности отрасли в целом, создает в конечном счете проблемы самим компаниям и их абонентам.

- Корпоративный конфликт разгорается и в “ВымпелКоме”: иностранный акционер - Telenor возражает против выхода российского оператора на Украину. Каковы пути решения этой негативной ситуации?

- Выход один - здравомыслие акционеров. Меня настораживает ситуация, когда акционеры не могут найти общий язык по, казалось бы, решаемому вопросу. Амбиции в ситуации с “ВымпелКомом”, на мой взгляд, подменили здравый смысл. Пока участники спора идут по тупиковому пути. Надеюсь, что достаточно скоро будет найдено решение, которое удовлетворит все заинтересованные стороны - и “ВымпелКом”, и его акционеров. Приход на украинский рынок нового сильного игрока будет способствовать развитию конкуренции.

- Ваши личные планы на случай, если в Европе и России будут созданы независимые регуляторы вместо отраслевых министерств?

- Я буду способствовать созданию этого регулятора в России и тому, чтобы он хорошо работал. Я считаю, это правильный путь. Просто Россия и российский телекоммуникационный рынок переживают переходный период. Когда он закончится, должен быть создан регулятор.

- Вы вернетесь обратно в бизнес?

- Сначала я должен сделать то, что могу. А потом, может быть, и вернусь в бизнес. Только это будут, наверное, не телекоммуникации, а скорее всего что-то связанное с информационными технологиями. За ними будущее.

- В последнее время вы сконцентрировали усилия на поддержке развития информационных технологий. В чем причина?

- Программа развития IT-парков в России была рассмотрена 11 января в Новосибирске при участии президента. Один из самых важных моментов - это предоставление налоговых льгот для IT-компаний. Второй элемент поддержки - это частичное бюджетное финансирование. Программа принята, но есть ряд нюансов, которые не позволяют ей развиваться.

- Вы имеете в виду, что свободные экономические зоны не совсем подходят для IT-индустрии?

- Да. Мы не связываем их с IT. Особые экономические зоны больше подходят для поддержки производства автомобилей или какого-то другого производства. Это будут огороженные территории с особым таможенным и налоговым режимом, с особым режимом въезда-выезда. Мы же пытаемся предложить универсальные меры поддержки IT-компаний. Они должны подходить и для компаний, которые уже сегодня работают, известны на рынке и за рубежом, и для небольших фирм, которые только начинают свою деятельность. При этом они не должны быть связаны территориально.

- Сколько времени вам потребуется, чтобы разработать, согласовать и ввести льготы?

- Мы хотим, чтобы уже осенью все заработало.

- Какую нишу на мировом рынке могут занять российские IT-компании? Ведь конкурировать с дешевым индийским трудом - не самое прибыльное занятие.

- В нашем понимании основная проблема предприятий IT-отрасли - налоговая перегрузка заработной платы и вытекающие отсюда попытки компаний вывести точки капитализации за пределы страны. Схемы эти вполне легальные, только компании становятся кипрскими, делавэрскими или какими-нибудь еще. Внутренний рынок растет на 20-25% в год, но, чтобы конкурировать на мировом уровне, нужен стремительный рост. В этом смысл создания технопарков. К 2010 г. российские IT-компании должны быть готовы к конкуренции с мировыми лидерами. Еще одна задача - механизм технопарков должен стать мощным средством наращивания IT-экспорта. Иначе так и будем бороться на мировом рынке за перехватывание мелких заказов.

- В перестроенном правительстве в 2004 г. сначала не нашлось места для Минсвязи. Насколько задержалась в связи с этим реформа отрасли?

- Вы правы, определенная задержка есть. У нас план по выпуску постановлений правительства был рассчитан на 2004 г., и он задержался примерно на пять месяцев. Из 34 нормативных актов, которые мы должны были выпустить в развитие закона “О связи”, выпущено больше 20, а к 1 июня, я думаю, будет больше 30. Но есть и позитивный эффект: я считаю очень позитивным разделение министерства на службу по надзору за связью и агентство связи - это разделение контроля и творчества.

- Но ведь были и опасные моменты. Например, сотовые операторы испытывали недостаток в номерах…

- Это неправда. Сегодня, уже задним числом, поскольку все это давно решено, можно точно сказать, что никакой опасности не было. Это были сплошные разговоры.

- В последнее время увеличилось количество налоговых проверок, причем операторам выставляют претензии за 2000-2001 гг., когда методики начисления доходов с трафика абонентов допускали много толкований и вины компаний в этом не было. Мининформсвязи может защитить операторов?

- Наше отношение к этому - помогать компаниям и защищать их по возможности. У нас хорошие отношения с налоговыми органами, и мы с ними сейчас вместе работаем для разработки инструкций по применению методик. Я лично против “шоковых” предъявлений претензий, так как это, конечно, плохо сказывается на российском рынке. Но операторы тоже должны работать в законном поле и приводить в соответствие свои процедуры, что они в целом сейчас и делают.

- Не думаете ли вы, что увеличение проверок как-то связано с грядущей приватизацией “Связьинвеста”?

- Я не вижу, как это связано с приватизацией. Полагаю, это плановые мероприятия.

- Хотелось бы услышать ваше мнение о новом сотовом операторе, которому вы позволили работать в нашей стране. “Скай Линк” - это единственный не GSM-оператор. Каковы его перспективы?

- “Скай Линк” - это нишевый промежуточный стандарт, который может решить некоторые практические вопросы в России по предоставлению недорогого высокоскоростного мобильного доступа в Интернет. Развивается он, по-моему, пока не особо успешно, о чем говорит его небольшая абонентская база. Я думаю, компания должна на это обратить внимание и больше усилий тратить на разработку рыночного продукта и его продвижение, на развитие сети.

- А вы действительно настаиваете на том, чтобы операторы CDMA-800, не дожидаясь 2010 г., указанного в лицензии, сворачивали свои сети?

- Мы заранее ни на чем не настаиваем. Но исторически так получилось, что диапазон 800 необходим для развития российского телевидения. Мы дали 10 лет операторам для того, чтобы они перешли в другие стандарты и каким-то образом перестроили свой бизнес. 10 лет - это более чем достаточно, потому что, как показывает даже российский опыт, время жизни одного стандарта - меньше 10 лет. Поэтому время у них есть, они вполне могут заняться другим бизнесом.

- “СОНЕТ” присоединился к сети “Скай Линк”, а что будет со вторым по величине оператором - “Кодотел”?

- Они пока к нам не обращались. Если бы обратились, мы предложили бы им какие-то варианты перехода.

- А какие есть варианты?

- Мы предложили ряду операторов перейти в стандарт GSM-1800. Они получили частоты и перешли в этот стандарт. Предложение было открытое. Была создана небольшая ассоциация, которая составила списки заинтересованных операторов, и направила их в министерство. Затем было подписано соглашение между ассоциацией и министерством, и все, кто был заинтересован, получили соответствующий диапазон. “Кодотел” тогда в этом участия не принимал. Это их решение. Мы всегда готовы к диалогу.

- Российские операторы увлеклись экспансией в странах СНГ и Азии. Как вы относитесь к этому процессу, какие вы видите здесь риски для российских компаний?

- Крупнейшие российские операторы связи имеют все шансы стать крупными игроками и на новых рынках. На мой взгляд, риски в этом процессе могут быть связаны с недостаточной прозрачностью сделок. Очень важно, чтобы все операции по выходу на новые рынки были сделаны в соответствии с нормами международного права, законодательства той страны, в которой собирается работать российский оператор.

Биография

Леонид Дододжонович Рейман родился 12 июля 1957 г. в Ленинграде. Окончил Ленинградский электротехнический институт связи им. М. А. Бонч-Бруевича в 1979 г. по специальности “инженер электросвязи”. Работал инженером, начальником цеха на Ленинградской междугородной телефонной станции. С 1985 г. занимал руководящие должности в “Ленинградской городской телефонной сети” (ЛГТС). В 1988-1999 гг. - замначальника ЛГТС по развитию, главный инженер ЛГТС, директор по международным связям, директор по инвестициям и международным связям, первый заместитель гендиректора ОАО “Петербургская телефонная сеть”.
В июле 1999 г. назначен статс-секретарем - первым заместителем председателя Государственного комитета по телекоммуникациям, в августе 1999 г. - председателем Государственного комитета по телекоммуникациям, в ноябре 1999 г. - министром по связи и информатизации. С марта по май 2004 г. - замминистра транспорта и связи. 20 мая 2004 г. назначен министром информационных технологий и связи.

Дизайн и поддержка: Silicon Taiga

Обратиться по техническим вопросам